САМОРАЗВИТИЕ
САМОРАЗВИТИЕ


Саморазвитие и лень

Саморазвитие и личностный рост

Борьба с препятствиями

Ключ к себе

Человек,его поведение и потребности

Структура и классификация потребностей

Дианетика -цель человека

Дианетика -динамический принцип существования

Дианетика -аналитический ум и стандартные банки памяти

Дианетика-реактивный ум источник всех неврозов,психозов,сумашествий

Дианетика-клетка и организм

Дианетика -четыре динамики

Медитация

Развитие памяти

Структурно-функциональная организация сознания

Мозг,нервная система,тело

Обмен веществ и гомеостаз

Биологическая обратная связь как механизм обеспечения гомеостаза

Адаптивные, компенсаторно-приспособительные реакции организма

Поток сознания

Темпераметр и характер

Самооценка

Искусство общения

Источники душевной энергии

Искусство полемического боя

Как научить вашего ребенка читать.

Учение с развлечением

Педагогическая психология и педагогика

Вокруг света-интересные заметки

Партнерский каталог

Анекдоты

Калейдоскоп информации

Ручные массажные приёмы

Gainings.biz - каталог сайтов интернета!

RSS

GISMETEO: Погода по г.Екатеринбург

Курсы валют ЦБ РФ





психология

ТЕМПЕРАМЕНТ И ХАРАКТЕР

Содержание страницы:


Учение о темпераменте. 1

Учение о характере. 9

 

Потребности, интересы и идеалы, вообще установки и тен­денции личности определяют, что хочет человек, его способности — что он может. Но остается еще вопрос о том, что же он есть — каковы основные, стержневые, наиболее существенные свойства челове­ка, которые определяют его общий облик и его поведение. Это воп­рос о характере. Тесно связанный с направленностью личности, ха­рактер человека вместе с тем имеет своей предпосылкой его темпе­рамент. Темперамент и характер отличны и вместе с тем тесно свя­заны друг с другом. Их научное изучение шло не совпадающими, но неоднократно скрещивающимися путями.

Учение о темпераменте

Говоря о темпераменте, обычно имеют в виду в первую очередь динамическую сторону личности, выражающуюся в им­пульсивности и темпах психической деятельности. Именно в этом смысле мы обычно говорим, что у такого-то человека большой или небольшой темперамент, учитывая его импульсивность, стре­мительность, с которой проявляются у него влечения, и т. д. Тем­перамент — это динамическая характеристика психической де­ятельности индивида.

Для темперамента показательна сила психических процессов. При этом существенна не только абсолютная сила их в тот или иной момент, но и то, насколько она остается постоянной, т. е. степень динамической устойчивости. При значительной устойчивости сила реакций в каждом отдельном случае зависит от изменяющихся условий, в которых оказывается человек, и адекватна им: более силь-,ное внешнее раздражение вызывает более сильную реакцию, более слабое раздражение — более слабую реакцию. У индивидов с боль­шей неустойчивостью, наоборот, сильное раздражение может — в зависимости от очень изменчивого состояния личности — вызвать то очень сильную, то очень слабую реакцию; точно так же и самое слабое раздражение может иногда вызвать и очень сильную реак­цию; весьма значительное событие, чреватое самыми серьезными по­следствиями, может оставить человека безразличным, а в другом случае ничтожный повод даст бурную вспышку: реакция в этом смысле совсем неадекватна «раздражителю».

Психическая деятельность одной и той же силы может отли­чаться различной степенью напряженности в зависимости от со­отношения между силой данного процесса и динамическими воз­можностями данной личности. Психические процессы определен­ной интенсивности могут совершаться легко, без всякого напря­жения у одного человека в один момент и с большим напряжени­ем у другого человека или у того же человека в другой момент. Эти различия в напряжении скажутся в характере то ровного и плавного, то толчкообразного протекания деятельности.

Существенным выражением темперамента является, далее, ско­рость протекания психических процессов. От скорости или быст­роты протекания психических процессов нужно еще отличать их темп (количество актов за определенный промежуток времени, зависящее не только от скорости протекания каждого акта, но и от величины интервалов между ними) и ритм (который может быть не только временным, но и силовым). Характеризуя темпе­рамент, надо опять-таки иметь в виду не только среднюю скорость протекания психических процессов. Для темперамента показатель­на и свойственная данной личности амплитуда колебаний от наи­более замедленных к наиболее ускоренным темпам. Наряду с этим существенное значение имеет и то, как совершается переход от более медленных к более быстрым темпам или наоборот — от более быстрых к более медленным: у одних он совершается, более или менее ровно и плавно нарастая или спадая, у других — как бы рывками, неравномерно и толчкообразно. Эти различия могут перекрещиваться: значительные переходы в скорости могут со­вершаться путем плавного и равномерного нарастания, а с дру­гой стороны, относительно менее значительные изменения в абсо­лютной скорости могут совершаться порывистыми толчками. Эти особенности темперамента сказываются во всей деятельности лич­ности, в протекании всех психических процессов.

Основное проявление темперамента очень часто ищут в динами­ческих особенностях «реакций» человека — в том, с какой силой и быстротой он действенно реагирует на раздражения. Действитель­но, центральными звеньями в многообразных проявлениях темпера­мента являются те, которые выражают динамические особенности не отдельно взятых психических процессов, а конкретной деятель­ности в многообразных взаимосвязях различных сторон ее психи­ческого содержания. Однако сенсомоторная реакция никак не мо­жет служить ни исчерпывающим, ни адекватным выражением тем­перамента человека. Для темперамента особенно существенны впечатлительность человека и его импульсивность.

Темперамент человека проявляется прежде всего в его впечат­лительности, характеризующейся силой и устойчивостью того воз­действия, которое впечатление оказывает на человека. В зависимос­ти от особенностей темперамента впечатлительность у одних людей бывает более, у других менее значительной, у одних как будто кто-то, по словам Горького, «всю кожу с сердца содрал», до того они чувствительны к каждому впечатлению; другие— «бесчувственные», «толстокожие» — очень слабо реагируют на окружающее. У одних воздействие — сильное или слабое,— которое оказывает на них впе­чатление, распространяется с большой, у других с очень малой ско­ростью в более глубокие слои психики. Наконец, у различных лю­дей в зависимости от особенностей их темперамента бывает различ­на и устойчивость впечатления: у одних впечатление — даже силь­ное — оказывается очень нестойким, другие длительно не могут от него освободиться. Впечатлительность — это всегда индивидуально различная у людей разного темперамента аффективная чувстви­тельность. Она существенно связана с эмоциональной сферой и выражается в силе, быстроте и устойчивости эмоциональной реак­ции на впечатления.

Темперамент сказывается в эмоциональной возбудимости — в силе эмоционального возбуждения, быстроте, с которой оно охва­тывает личность,— и устойчивости, с которой оно сохраняется. От темперамента человека зависит, как быстро и сильно он заго­рается и с какой быстротой затем угасает. Эмоциональная возбу­димость проявляется, в частности, в настроении, повышенном вплоть до экзальтации или пониженном вплоть до депрессии, и особенно в более или менее быстрой смене настроений, непосред­ственно связанной с впечатлительностью.

Другим центральным выражением темперамента является им­пульсивность, которая характеризуется силой побуждений, скорос­тью, с которой они овладевают моторной сферой и переходят в дей­ствие, устойчивостью, с которой они сохраняют свою действенную силу. Импульсивность включает обусловливающую ее впечатлитель­ность и эмоциональную возбудимость в соотношении с динамичес­кой характеристикой тех интеллектуальных процессов, которые их опосредуют и контролируют. Импульсивность — та сторона темпе­рамента, которой он связан со стремлением, с истоками воли, с дина­мической силой потребностей как побуждений к деятельности, с быстротой перехода побуждений в действие.

Темперамент находит себе особенно наглядное выражение в силе, а также скорости, ритме и темпе всех психомоторных прояв­лений человека — его практических действий, речи, выразитель­ных движений. Походка человека, его мимика и пантомимика, его движения, быстрые или медленные, плавные или порывистые, иногда неожиданный поворот или движение головы, манера вски­нуть взгляд или потупить взор, тягучая вялость или медлитель­ная плавность, нервная торопливость или мощная стремительность речи открывают нам какой-то аспект личности, тот динамичес­кий ее аспект, который составляет ее темперамент. При первой же встрече, при кратковременном, иногда даже только мимолет­ном соприкосновении с человеком мы часто сразу по этим внешним проявлениям получаем более или менее яркое впечатле­ние о его темпераменте.

С древности принято различать четыре основных типа темпера­ментов: холерический, сангвинический, меланхолический и флег­матический. Каждый из этих четырех темпераментов может быть определен соотношением впечатлительности и импульсивности как основных психологических свойств темперамента. Холерический темперамент характеризуется сильной впечатлительностью и боль­шой импульсивностью; сангвинический — слабой впечатлительностью и большой импульсивностью; меланхолический — сильной впечатлительностью и малой импульсивностью; флегматический — слабой впечатлительностью и малой импульсивностью. Таким об­разом, эта «классическая» традиционная схема темпераментов есте­ственно вытекает из соотношения основных признаков, которыми мы определяем темперамент, приобретая при этом соответствую­щее психологическое содержание. Дифференциация как впечатли­тельности, так и импульсивности по силе, скорости и устойчивости, выше нами намеченная, открывает возможности для дальнейшей дифференциации темпераментов.

Физиологическую основу темперамента составляет нейродина-мика мозга, т. е. нейродинамическое соотношение коры и подкорки. Нейродинамика мозга находится во внутреннем взаимодействии с системой гуморальных, эндокринных факторов. Ряд исследовате­лей (Пенде, Белов, отчасти Кречмер и др.) склонны были поставить и темперамент, и даже характер в зависимость прежде всего от этих последних. Не подлежит сомнению, что система желез внутренней секреции включается в число условий, влияющих на темперамент. Так, врожденное отсутствие щитовидной железы или болезненное понижение ее деятельности (гипофункция ее при микседеме) приво­дит к задержке психических функций, к вялым, монотонным дви­жениям. Заметно сказывается на динамике психических проявле­ний и усиление инкреции щитовидной железы. Далее, чрезмерная работа мозгового придатка влечет за собой часто замедление реак­ций и снижение импульсивности; интенсивная деятельность под­желудочной железы вызывает 41изическую слабость и обусловлива­ет, таким образом, известную вялость.

Было бы неправильно, однако, изолировать эндокринную систе­му от нервной и превращать ее в самостоятельную основу темпера­мента, поскольку сама гуморальная деятельность желез внутренней секреции подчиняется центральной иннервации. Между эндокрин­ной системой и нервной существует внутреннее взаимодействие, в котором ведущая роль принадлежит все же нервной системе.

Для темперамента существенное значение при этом несомнен­но имеет возбудимость подкорковых центров, с которыми связаны особенности моторики, статики и вегетатики. Тонус подкорковых центров, их динамика оказывают влияние и на тонус коры и ее готовность к действию. В силу той роли, которую они играют в нейродинамике мозга, подкорковые центры несомненно влияют на темперамент. Но опять-таки совершенно неправильно было бы, эмансипируя подкорку от коры, превратить первую в самодовле­ющий фактор, в решающую основу темперамента, как это стре­мятся сделать модные в современной зарубежной неврологии те­чения, которые признают решающее значение для темперамента серого вещества желудочка и локализируют «ядро» личности в подкорке, в стволовом аппарате, в субкортикальных ганглиях. Подкорка и кора неразрывно связаны друг с другом. Нельзя по­этому отрывать первую от второй. Решающее значение имеет в ко­нечном счете не динамика подкорки сама по себе, а динамическое соотношение подкорки и коры, как это подчеркивает И. П. Павлов в своем учении о типах нервной системы.

В основу своей классификации типов нервной системы И. П. Па­влов положил три основных критерия, а именно: силу, уравнове­шенность и лабильность коры.

«Значение силы нервных процессов, — писал Павлов, — ясно из того, что в окружающей среде оказываются (более или менее часто) необычайные, чрезвычайные события, раздражения боль­шой силы, причем, естественно, нередко возникает надобность подавлять, задерживать эффекты этих раздражений по требова­нию других, так же или еще более могучих внешних условий. И нервные клетки должны выносить эти чрезвычайные напряже­ния своей деятельности. Отсюда же вытекает и важность равно­весия, равенства силы обоих нервных процессов. А так как окру­жающая организм среда постоянно, а часто — сильно и неожи­данно колеблется, то оба процесса должны, так сказать, поспевать за этими колебаниями, т. е. должны обладать высокой подвижно­стью, способностью быстро, по требованию внешних условий, ус­тупать место, давать преимущество одному раздражению перед другим, раздражению перед торможением и обратно».

Исходя из этих основных признаков, Павлов в результате сво­их исследований над животными методом условных рефлексов пришел к выделению четырех основных типов нервной системы, а именно:

1) сильный, уравновешенный и подвижный — живой тип.

2) сильный, уравновешенный и инертный — спокойный, мед­лительный тип.       

3) сильный, неуравновешенный с преобладанием возбужде­ния над торможением — возбудимый, безудержный тип.

4) слабый тип.                                 

Деление типов нервной Системы на сильный и слабый не ве­дет к дальнейшему симметрическому подразделению слабого типа, так же как и сильного, по остальным двум признакам уравнове­шенности и подвижности (лабильности), потому что эти разли­чия, дающие очень существенную дальнейшую дифференциацию на сильном типе, на слабом оказываются практически несуще­ственными и не дают реально значимой дифференциации.

Намеченные им типы нервных систем И. П. Павлов связыва­ет с темпераментами.

Павлов сопоставляет четыре группы нервных систем и соот­ветствующие им типы темпераментов, к которым он пришел ла­бораторным путем, с древней, от Гиппократа идущей классифи­кацией темпераментов. Он склонен отождествить свой возбуди­мый тип с холерическим, меланхолический с тормозным, две формы центрального типа — спокойную и оживленную — с флег­матическим и сангвиническим.

Основным доказательством в пользу той дифференциации типов нервной системы, которые он устанавливает, Павлов счита­ет различные реакции при очень трудных встречах раздражительного и тормозного процессов.

В одном из своих последних исследований И. П. Павлов пишет: «Не считаясь с градациями и беря только крайние случаи — преде­лы колебания: силу и слабость, равенство и неравенство, лабиль­ность и инертность обоих процессов, мы уже имеем восемь сочета­ний, восемь возможных комплексов основных свойств нервной сис­темы, восемь ее типов. Если же прибавить, что преобладание при неуравновешенности может принадлежать, вообще говоря, то раздражительному, то тормозному процессу, а в случае подвижности также инертность или лабильность может быть свойством то того, то другого процесса, — количество возможных сочетаний простира­ется уже до 24» (Последние сообщения по высшей нервной деятель­ности, вып. III, с. 7, 1935). Давая эту классификационную схему, полученную из всех возможных сочетаний основных признаков, Пав­лов тут же правильно добавляет: «Однако только тщательное и возможно широкое наблюдение должно установить наличность, часто­ту и резкость тех или других действительных комплексов основных свойств, действительных типов нервной деятельности».

Учение Павлова о типах нервной деятельности имеет суще­ственное значение для понимания физиологической основы тем­перамента. Правильное его использование предполагает учет того, что тип нервной системы является строго физиологическим по­нятием, а темперамент — это понятие психофизиологическое, и выражается он не только в моторике, в характере реакций, их силе, скорости и т. д., но также и во впечатлительности, в эмоци­ональной возбудимости и т. п.

Психические свойства темперамента, несомненно, тесшейшим образом связаны с телесными свойствами организма — как с врож­денными особенностями строения нервной системы (нейрокконституции), так и с функциональными особенностями (мышечного, сосу­дистого тонуса органической жизнедеятельности). Однако динами­ческие свойства деятельности человека несводимы к динамическим особенностям органической жизнедеятельности; при всем значе­нии врожденных особенностей организма, в частности его шервной системы, для темперамента, они все же лишь исходный момеент его развития, неотрывного от развития личности в целом.

Правильно отмечал И. П. Павлов вообще придававшшй, по-видимому, слишком большое значение типу нервной систгемы и ее прирожденным свойствам в поведении, что «образ повеедения человека и животного обусловлен не только прирожденнымсвой­ствами нервной системы, но и теми влияниями, которые паддали и постоянно падают на организм во время его индивидуальнсого су­ществования, т. е. зависит от постоянного воспитания или обуче­ния в самом широком смысле этих слов». Темперамент — не свойство нервной системы или нейроконтитуци как таковой; он динамический аспект личности, характеризующий дишамику ее психической деятельности. Эта динамическая сторона, ссоставляющая темперамент, взаимосвязана со всеми остальными сторо­нами жизни личности и опосредована всем конкретным содер­жанием ее жизни и деятельности; поэтому динамика деятельнос­ти человека и несводима к динамическим особенностям егоо жиз­недеятельности, которая сама обусловлена взаимоотношениями личности с окружающими. Это с очевидностью обнаруживается при анализе любой стороны, любого проявления темперамеента.

Так, сколь значительную роль ни играют во впечатлительнос­ти человека органические основы чувствительности, свойстгва пе­риферического рецепторного и центрального аппарата, все жке впе­чатлительность человека к ним несводима. Впечатления, кото­рые воспринимаются человеком, вызываются обычно не изоолиро-ванно действующими чувственными «раздражителями», а явле­ниями, предметами, лицами, которые имеют определенное ообъективное значение и вызывают со стороны человека то или теное к себе отношение, обусловленное его вкусами, привязаннос-тями, убеждениями, характером, мировоззрением. В силу этого самая чувствительность или впечатлительность и оказывается огпосре-дованной и избирательной. Человек не равно впечатлителаен по отношению к каждому впечатлению. Очень впечатлительньыи по отношению к одному, он может оказаться вовсе не впечатлиительным к другому; в жизни постоянно приходится наблюдать, как заостренная впечатлительность или чувствительность сменяется у человека тупой бесчувственностью или даже совмещается с ней. Притом легкость, с которой впечатление откладывается, и устойчи­вость, с которой оно сохраняется, определяются, конечно, не одними сенсорными его качествами самими по себе и особенностями рецеп­торного аппарата, его воспринимающего, а всем тем, что определяет значимость впечатления для личности. Поэтому впечатлительность опосредуется и преобразуется потребностями, интересами, вкусами, склонностями и т. д. — всем отношением человека к окружающе­му и зависит от всего жизненного пути личности.

Точно так же смена эмоций и настроений, состояний эмоцио­нального подъема или упадка у человека зависит не только от тону­са жизнедеятельности организма. Изменения в тонусе несомненно тоже влияют на эмоциональное состояние, но тонус жизнедеятель­ности опосредован и обусловлен взаимоотношениями личности с окружающим и, значит, всем содержанием ее сознательной жиз­ни. Все сказанное об опосредованной впечатлительности и эмоци­ональности всей сознательной жизнью личности относится еще в большей мере к импульсивности, поскольку импульсивность вклю­чает и впечатлительность, и эмоциональную возбудимость и опреде­ляется их соотношением с мощью и сложностью интеллектуальных процессов, их опосредующих и контролирующих.

Несводимы к органической жизнедеятельности и действия че­ловека, поскольку они представляют собой не просто моторные ре­акции организма, а акты, которые направлены на определенные пред­меты и преследуют те или иные цели. Они поэтому опосредованы и обусловлены во всех своих психических свойствах, в том числе и динамических, характеризующих темперамент, отношением чело­века к окружающему, целями, которые он себе ставит, потребностя­ми, вкусами, склонностями, убеждениями, которые обусловливают эти цели. Поэтому никак нельзя свести динамические особенности действий человека к динамическим особенностям органической его жизнедеятельности, взятой в себе самой; сам тонус его органической жизнедеятельности может быть обусловлен ходом его дея­тельности и оборотом, который она для него получает. Динамичес­кие особенности деятельности неизбежно зависят от конкретных взаимоотношений индивида с его окружением; они будут одними в адекватных для него условиях и другими в неадекватных. Поэтому принципиально неправомерны попытки дать учение о темперамен­тах, исходя лишь из физиологического анализа нервных механиз­ма вне соотношения у животных с биологическими условиями их оуществования, у человека — с исторически развивающимися ус­ловиями его общественного бытия и практической деятельности. Поэтому принципиально неправомерны также попытки опреде­лять темперамент динамическими свойствами «натуральной» ре­акции, изучая «природный» способ реагирования людей на вне­шние раздражители посредством хроноскопического измерения скорости и динамоскопического измерения интенсивности реак­ций вне всякого учета отношения человека к тому, что он делает. Этот способ изучения темперамента принадлежит в лучшем слу­чае к той же ступени развития психологической науки, что и изучение памяти на материале бессвязных слогов. В истории на­уки это уже пройденный этап. Путь современной науки и ее бу­дущего развития идет в другом направлении.

Динамическая характеристика психической деятельности не имеет самодовлеющего, формального характера; она зависит от со­держания и конкретных условий деятельности, от отношения инди­вида к тому, что он делает, и к тем условиям, в которых он находит­ся. Темпы моей деятельности будут, очевидно, различными в том случае, когда направление ее вынужденно идет вразрез с моими склон­ностями, интересами, умениями и способностями, с особенностями моего характера, когда я чувствую себя в чуждом мне окружении и в том случае, когда я захвачен и увлечен содержанием моей работы и чувствую, что нахожусь в созвучной мне среде.

Даже динамика выразительных движений человека не обус­ловлена только врожденными органическими особенностями тем­перамента, тонусом органической жизнедеятельности. Она обус­ловлена всем образом жизни человека, в которую тонус органи­ческой жизнедеятельности включается как зависимый момент.

Живость, переходящая в игривую резвость или развязность, и размеренность, даже медлительность движений, принимающая характер степенности или величавости в мимике, в пантомимике, в осанке, походке, повадке человека, обусловлены многообразнейшими условиями вплоть до нравов той общественной среды, в которой живет человек, и общественного положения, которое он занимает. Стиль эпохи, образ жизни определенных общественных Слоев обусловливают в известной мере и темпы, вообще динами­ческие особенности поведения представителей этой эпохи и соответствующих общественных слоев.

Идущие от эпохи, от общественных условий динамические осо­бенности поведения не снимают, конечно, индивидуальных разли­чий в темпераменте различных людей и не упраздняют значения их органических особенностей. Но, отражаясь в психике, в сознании людей, общественные моменты сами включаются во внутренние ин­дивидуальные их особенности и вступают во внутреннюю взаимо­связь со всеми прочими их индивидуальными особенностями, в том числе органическими и функциональными. В реальном образе жизни конкретного человека, в динамических особенностях его индиви­дуального поведения тонус его жизнедеятельности и регуляция ди­намических особенностей его поведения, которая исходит из обще­ственных условий (темпов общественно-производственной жизни, нравов, быта, приличий и т. п.), образуют неразложимое единство иногда противоположных, но всегда взаимосвязанных моментов. Регуляция динамики поведения, исходящая из общественных усло­вий жизни и деятельности человека, может, конечно, иногда затро­нуть лишь внешнее поведение, не затрагивая еще саму личность, ее темперамент; при этом внутренние особенности темперамента чело­века могут находиться и в противоречии с динамическими особенно­стями поведения, которого он внешне придерживается. Но в конеч­ном счете особенности поведения, которого длительно придерживается человек, не могут не наложить раньше или позже своего отпе­чатка — хотя и не механического, не зеркального, а иногда даже компенсаторно-антагонистического — на внутренний строй лично­сти, на ее темперамент.

Таким образом, во всех своих проявлениях темперамент опосре­дован и обусловлен всеми реальными условиями и конкретным со­держанием жизни человека. Говоря о том, при каких условиях тем­перамент в игре актера может быть убедительным, Вахтангов писал:

«Для этого актеру на репетициях нужно главным образом работать над тем, чтобы все, что его окружает в пьесе, стало его атмосферой, чтобы задачи роли стали его задачами — тогда темперамент загово­рит "от сущности". Этот темперамент от сущности — самый цен­ный, потому что он единственно убедительный и безобманный». Темперамент «от сущности» единственно убедителен на сцене пото­му, что таков темперамент в действительности: динамика психичес­ких процессов не является чем-то самодовлеющим; она зависит от конкретного содержания личности, от задач, которые человек себе ставит, и его потребностей, интересов, склонностей, характера, от его «сущности», которая раскрывается в многообразии наиболее суще­ственных для него взаимоотношений с окружающим. Темперамент — пустая абстракция вне личности, которая формируется, совершая свой жизненный путь.

Будучи динамической характеристикой всех проявлений лич­ности, темперамент в своих качественных свойствах впечатлитель­ности, эмоциональной возбудимости и импульсивности является вместе с тем чувственной основой характера.

Образуя основу свойств характера, свойства темперамента, од­нако, не предопределяют их. Включаясь в развитие характера, свойства темперамента претерпевают изменения, в силу которых одни и те же исходные свойства могут привести к различным свойствам характера в зависимости от того, чему они субордини­руются,— от поведения, убеждений, волевых и интеллектуальных качеств человека. Так на основе импульсивности как свойства темперамента, в зависимости от условий воспитания и всего жиз­ненного пути, могут выработаться различные волевые качества характера: в одном случае на основе большой импульсивности у человека, который не приучился контролировать свои поступки размышлением над их последствиями, могут легко развиться необдуманность, безудержность, привычка рубить с плеча, действо­вать под влиянием аффекта; в других случаях на основе той же импульсивности разовьются решительность, способность без лиш­них промедлений и колебаний идти к поставленной цели. В за­висимости от жизненного пути человека, от всего хода его обще­ственно-морального, интеллектуального и эстетического развития впечатлительность как свойство темперамента может в одном случае привести к значительной уязвимости, болезненной рани­мости, отсюда к робости и застенчивости; в другом — на основе той же впечатлительности могут развиться большая душевная чуткость, отзывчивость и эстетическая восприимчивость; в тре­тьем — чувствительность в смысле сентиментальности. Форми­рование характера на базе свойств темперамента существенно свя­зано с направленностью личности.

В (неопубликованных) наблюдениях Ананьева за жизненным путем нескольких подростков, проведенных на протяжении ряда лет, имеются чрезвычайно поучительные случаи преобразования свойств темперамента и образования на их основе различных свойств характера.

Заимствуем из материалов Ананьева один пример.

«В 1936 г. окончила на "отлично" пединститут студентка М., бывшая очень большой общественницей и влиятельным то­варищем в студенческой среде. Волевой образ М. всегда свиде­тельствовал о значительной твердости ее убеждений и побуж­дений, о цельности ее жизненной линии. В прошлом М. была очень робкой, застенчивой, молчаливой мечтательницей, терявшейся при любом обращении со стороны учителей и товарищей. Родители особенно баловали и жалели девочку, полагая, что ей суждено тяжелая жизнь вследствие этой слабости ее характера.

Первоначально в школе ее не замечали, а дома компенсирова­ли ее кажущуюся недостаточность ласками и потворством, по­тому что она была хрупкая и слабенькая и родители считали, что нужно сделать все для того, чтобы она не чувствовала суро­вости жизни и собственных неудач, так как больших надежд на ее будущее не возлагали. В свое время девочка вступает в пионерский отряд и первоначально ведет себя так же, как и в шко­ле вообще. В пионерском отряде за ряд лет девочка прошла боль­шую школу общественного воспитания, и в ней возникают каче­ства, обладание которыми было для нее ранее невозможно. М. ста­новится деятельной, инициативной, живой, любознательной, на­стойчивой и решительной, разговорчивой. Она начинает выс­тупать в школьной жизни твердо, уверенно, убежденно, завоевы­вает авторитет в среде товарищей. В комсомоле М. закалива­ют основательно, и перед ней раскрываются живые творческие перспективы, которые она расценивает как волевой человек, уме­ющий завершать свои действия и достигать цели.

В результате воспитания и самовоспитания М. становится, по ее словам, совершенно другим человеком. Это не значит, однако, что у нее ничего не осталось от ее первоначального темперамента, от ее обостренной чувствительности, доходившей ранее до боль­шой уязвимости и ранимости. Она была вначале чрезвычайно уяз­вимым, ранимым типом, мимозоподобным существом, но эта обо­стренная чувствительность под преобразующим влиянием воли приводит к образованию новых качеств. Впечатлительность не уничтожается, но выступает в качественно иной форме. Эта де­вушка пользовалась большой популярностью среди товарищей, в частности, потому, что она была чрезвычайно чуткой, отзывчивой в отношениях с друзьями. Но эта впечатлительность, как видим, выступает уже не в форме робости и застенчивости, как раньше, а в форме чрезвычайно тонкого, искусного понимания нужд товари­щей, высокого развития симпатических переживаний и нравствен­ных чувствований вообще; преобразование чувствительности так­же выражается в превращениях былой уязвимости в высокое раз­витие эстетических чувств, вкусов и привязанностей».

Приведем еще один пример (из тех же материалов), свидетель­ствующий о том, что «обостренная чувствительность может быть выработана неправильным воспитанием при первоначальном от­сутствии таких природных задатков. Мальчик 12 лет Г. — ти­пичный здоровый и живой сангвиник, воспитывался в семье, продол­жавшей поклоняться многим фетишам буржуазного семейного вос­питания. На протяжении многих лет мать Г. своей "заботой" и неправильно понятой любовью отучила Г. от самостоятельности, активности и решительности. Вплоть до мелочей все делалось в семье за Г., и он жил на всем готовом во всех отношениях. Все уроки готовились его родными, и ему оставалось лишь воспользо­ваться готовыми плодами. Мать привозила и отвозила Г. из шко­лы, одевала его и наставляла при товарищах, вызывая насмешки в отношении своего сына. Следствием такого любвеобильного, но по­рочного воспитания былотпа, что сангвиник Г. стал основательно трусливым, нерешительным, не уверенным в себе, обидчивым до край­ности и ранимым до чрезвычайной степени».

В итоге: темперамент — динамическая характеристика лич­ности во всех ее действенных проявлениях и чувственная основа характера. Преобразуясь в процессе формирования характера, свойства темперамента переходят в черты характера, содержание кото­рого неразрывно связано с направленностью личности.

Учение о характере

Говоря о характере (что в переводе с греческого означает «чеканка», «печать»), обычно разумеют те свойства личности, кото­рые накладывают определенный отпечаток на все ее проявления и выражают специфическое для нее отношение к миру и прежде всего к другим людям. Именно в этом смысле мы обычно говорим, что у человека плохой характер или хороший, благородный и т. п. Мы говорим иногда в том же смысле, что такой-то человек бесхарактер­ный, желая этим сказать, что у него нет такого внутреннего стерж­ня, который определял бы его поведение; его деяния не носят на себе печати их творца. Другими словами, бесхарактерный человек — это человек, лишенный внутренней определенности; каждый по­ступок, им совершаемый, зависит больше от внешних обстоятельств, чем от него самого. Человек с характером, напротив, выделяется прежде всего определенностью своего отношения к окружающему, выражающейся в определенности его действий и поступков: о чело­веке с характером мы знаем, что в таких-то обстоятельствах он так-то поступит. «Этот человек,— говорят часто,— должен был посту­пить именно так, он не мог поступить иначе — такой уж у него характер». Читая в художественном произведении о поведении дей­ствующего лица, характер которого уже выявился в предшествую­щем изложении, мы часто не соглашаемся с автором, казалось бы вольным поступить с действующими лицами своего произведения, плодом собственной его фантазии, как ему вздумается. Мы счита­ем образ действий, приписываемый ему автором, неправдоподоб­ным, потому что он не вяжется с его уже выявившимся характером;

такой человек, т. е. человек с таким характером, не мог так посту­пить. Характер обусловливает определенность человека как субъекта деятельности, который, выделяясь из окружающего, определенным образом относится к нему. Знать характер человека — это знать те существенные для него черты, из которых вытекает, которыми оп­ределяется весь образ его действий. Черты характера — это те существенные свойства человека, из которых с определенной логикой и внутренней последовательностью вытекает одна линия поведения, одни поступки и которыми исключаются как несовместимые с ними, им противоречащие, другие. Но всякая определенность — это всегда и неизбежно определен­ность по отношению к чему-то. Не существует абсолютной опреде­ленности в себе безотносительно к чему бы то ни было. И определен­ность характера — это тоже не определенность вообще, а определен­ность по отношению к чему-то, к определенной сфере значимых для человека жизненных отношений. Определенность, составляющая сущ­ность характера, может образоваться у человека по отношению к тому и в отношении того, что ему не безразлично. Наличие у челове­ка характера предполагает наличие чего-то значимого для него в мире, в жизни, определяющего мотивы его поступков, цели его дей­ствий, задачи, которые он себе ставит или на себя принимает. Харак­тер представляет собой внутренние свойства личности, но это не значит, что они в своем генезисе и существе определяются изнутри, системой внутренних органических или внутриличностных отно­шений. Напротив, эти внутренние свойства личности, составляющие ее характер, выражаясь в отношении к тому, что значимо для чело­века в мире, через отношение к миру и определяются.

Поэтому первый и решающий вопрос для определения характе­ра каждого человека — это вопрос о том, по отношению к чему, к какой сфере задач, целей и т. д. делает человека определенным его характер. Иной человек представляется в обыденных житейских ситуациях как сильный характер; он проявляет большую опреде­ленность, твердость и настойчивость во всем, что касается бытовых дел и вопросов, но тот же человек обнаруживает сразу же полную неопределенность, бесхребетность, когда дело коснется вопросов ино­го — принципиального плана. Другой, кажущийся сначала лишен­ным характера в силу своей податливости в мелочных вопросах обыденной жизни, для него не значимых, пока они не затрагивают существенных для него сфер жизненных задач, вдруг раскрывается как большой характер — определенный, твердый, непреклонный, как только перед ним встают существенные, значимые для него воп­росы, задачи, цели. И один и другой из этих людей обладают фор­мально как будто равно сильным или определенным характером — в смысле определенности, твердости, непреклонности, каждый — в существенной для него сфере жизненных отношений, но у одного из них при этом все же ничтожный, мелкий по существу характер, а у другого — более или менее значительный. Весь вопрос в том, в ка­кой мере то, что существенно для данного человека, является также и объективно существенным, в какой мере значимым для индивида является общественно значимое. Этим определяется значительность характера.

Для характера, как и для воли, взятых не формально лишь, а по существу, решающим является взаимоотношение между обще­ственно — и личностно значимым для человека.Каждая историческая эпоха ставит перед человеком определен­ные задачи и в силу объективной логики вещей требует от него как самого существенного определенности в отношении именно этих за­дач. На них формируется и на них же испытывается и проверяется характер людей. Большой, значительный характер — это характер, который заключает в себе определенность человека по отношению к этим объективно существенным задачам. Большой характер поэто­му не просто формальная твердость и упорство (такое формальное упорство, безотносительно к содержанию, может быть и большим упрямством, а не большим характером); большой характер — это большая определенность в больших делах. Там, где есть эта опреде­ленность в существенном, большом, принципиальном, она неизбеж­но скажется и в малом, выступая иногда в нем с особой симптома­тической показательностью. Заключаясь в определенности отноше­ния человека к значимым для него целям, характер человека про­является в его поведении, в его делах и поступках. Проявляясь в них, он в них же и формируется. Он зарождается, закладывается в мотивах его поведения в лабильной, от случая к случаю измен­чивой форме, определяемой конкретной ситуацией. Выражаю­щееся в мотивах отношение человека к окружающему, проявля­ясь в действии, в его делах и поступках, через них закрепляется и, становясь привычным, переходит в относительно устойчивые чер­ты или свойства характера.

Характер человека — и предпосылка и результат его реального поведения в конкретных жизненных ситуациях; обусловливая его поведение, он в поведении же и формируется. Смелый человек по­ступает смело, и благородный человек ведет себя благородно. Объек­тивно благородные или смелые дела могут первично совершаться, вовсе не требуя особой субъективной смелости или благородства: смелость дел или благородство поступков переходит в смелость или благородство человека, закрепляясь в его характере; в свою очередь смелость или благородство характера, закрепившись в нем, обуслов­ливает смелость или благородство поведения.

Эта взаимосвязь характера и поступка опосредована взаимозави­симостью свойств характера и мотивов поведения: черты характера не только обусловливают мотивы поведения человека, но и сами обус­ловлены ими. Мотивы поведения, переходя в действие и закрепля­ясь в нем, фиксируются в характере. Каждый действенный мотив поведения, который приобретает устойчивость,— это в потенции бу­дущая черта характера в ее. генезисе. В мотивах черты характера выступают впервые еще в виде тенденций; действие переводит их затем в устойчивые свойства. Путь к формированию характера ле­жит поэтому через формирование надлежащих мотивов поведения и организацию направленных на их закрепление поступков. Как общее правило, характер определяется не каждым единич­ным более или менее случайным поступком, а всем образом жизни человека. Лишь исключительные по своему значению отдельные поступки человека — те, которые определяют узловые моменты в его биографии, поворотные этапы в его жизненном пути, наклады­вают определенный отпечаток и на его характер; вообще же в ха­рактере человека отображается его образ жизни в целом; отражая образ жизни человека, характер, в свою очередь, отражается в нем. Образ жизни включает определенный образ действий в единстве и взаимопроникновении с объективными условиями, в которых он осу­ществляется. Образ же действий человека, которые всегда исходят из тех или иных побуждений, включает определенный образ мыс­лей, чувств, побуждений действующего субъекта в единстве и взаи­мопроникновении с объективным течением и результатами его дей­ствий. Поэтому, по мере того как формируется определенный образ жизни человека, формируется и сам человек; по мере того как в ходе действий человека выделяется и закрепляется определенный, характерный для него, более или менее устойчивый образ действий, в нем самом выделяется и закрепляется определенный, более или менее устойчивый строй характеризующих его свойств. Он форми­руется б зависимости от объективных общественных условий и кон­кретных жизненных обстоятельств, в которых проходит жизнен­ный путь человека, на основе его природных свойств — прежде все­го темперамента — е результате его деяний и поступков.

К характеру в собственном смысле слова относятся, однако, не все относительно устойчивые свойства личности, которые выделя­ются и закрепляются в человеке, по мере того как складывается его образ жизни, а только те, которые обусловливают, какие побужде­ния по преимуществу определяют его действия. К характеру непос­редственно не относятся, например, техническая ловкость, вообще свойства, обусловливающие умения человека; в характер включают­ся только те свойства, которые выражают его направленность.

С другой стороны, не всякое проявление направленности лично­сти, не всякая установка и не всякое побуждение относятся к харак­теру. Бывают у каждого человека случайные побуждения и случай­ные действия, вовсе не характерные для него; из того, как он посту­пил в данных специальных условиях, не вытекает, каково будет его поведение в других условиях, между тем характерный поступок — это как раз такой поступок, из которого вытекает, как человек по­ступит в других ситуациях. В характере заключены внутренняя ло­гика, взаимосвязь определяющих его свойств и установок, известная необходимость и последовательность. К характеру относятся лишь те проявления направленности, которые выражают устойчивые свой­ства личности и вытекающие из них устойчивые личностные, а не только случайные ситуационные установки. Относительно устойчи­вые свойства личности, которые определяют ее качественное своеоб­разие и выражают ее направленность, составляют ее характер. Ха­рактер выражается в направленности личности, в тех основных дей­ственных ее установках и тенденциях, которые контролируют и ре­гулируют все проявления человека, через которые преломляется и фильтруется то, что он делает. Характерологические свойства лич­ности обусловливают ее направленность, накладывают определен­ный отпечаток на ее поведение и проявляются в отношении челове­ка к другим людям, к миру и к самому себе.

Поскольку в характере сосредоточены стержневые особенности личности, все индивидуальные отличия в характере приобретают особенную значимость и выраженность. Поэтому вопрос о характере нередко ошибочно даже целиком сводился к одному лишь вопросу о межиндивидуальных различиях или индивидуальных особенностях личности. Между тем вопрос о характере — это прежде всего вопрос об общем строении личности. У каждого человека свой характер и свой темперамент, но тот или иной характер и тот или иной темпе­рамент есть у каждого человека. Характер — это единство личности, опосредующее все ее поведение.

Определяя господствующие, характерные для человека побужде­ния, характер может выразиться как в целях, которые человек себе ставит, так и в средствах или способах, которыми он их осуществля­ет, как в том, что он делает, так и в том, как он это делает, т. е. характер может выразиться как в содержании, так и в форме пове­дения. Последняя представляется часто особенно существенной для характера; это отчасти так и есть, поскольку форма является обоб­щенным выражением содержания. При этом так же как не все свойства человека относятся к его характеру, а только те, которые выражаются в его направленности, так и не все способы поведения показательны для характера. К нему не имеют прямого отношения технические способы — приемы, посредством которых человек осу­ществляет специальные технические цели, так же как и эти послед­ние. Для него показательны только те способы поведения, которые обнаруживают избирательную направленность личности, с чем че­ловек считается, как он что расценивает, чем он готов поступиться для достижения данной цели и из-за чего готов скорее отказаться, чем идти к ее достижению неприемлемым способом. Другими сло­вами: в способе поведения, в котором проявляется характер, выра­жается иерархия между различными возможными целями, которая устанавливается для данного человека в силу его характера; он — обобщенное выражение избирательной направленности личности. «Форма», или способ поведения, так понимаемая, действительно яв­ляется наиболее существенным или показательным выражением характера. В этом смысле можно сказать, что характер определяет способ поведения; но менее всего возможно отсюда заключить, что к характеру относится только форма поведения, а не его содержание.

Господствующая направленность человека, в которой прояв­ляется его характер, означает активное избирательное отношение человека к окружающему. В идеологическом плане она выража­ется в мировоззрении, в психологическом — в потребностях, ин­тересах, склонностях, вкусах, т. е. избирательном отношении к вещам, в привязанностях, т. е. избирательном отношении к лю­дям. Поскольку они служат побуждениями к действиям и по­ступкам человека, а в этих последних характер не только прояв­ляется, но и формируется, они участвуют в образовании характе­ра. Вместе с тем характер, по мере того как он складывается, обусловливает, какие из всех возможных побуждений определя­ют поведение данного человека.

Характер теснейшим образом связан и с мировоззрением. Ха­рактерное для человека поведение, в котором характер и формируется, и проявляется, будучи его практическим отношением к дру­гим людям, неизбежно заключает в себе идеологическое содержа­ние, хотя и не всегда адекватно осознанное и не обязательно теорети­чески оформленное. Своим поведением, каждым своим поступком человек неизбежно — хочет он того или нет и независимо от того, осознает ли он это, — практически решает мировоззренческие про­блемы. Поэтому действенные установки человека, обусловленные свойствами его характера, а следовательно, и эти последние не могут не быть связаны с его мировоззрением. Поскольку то или иное миро­воззрение, переходя в убеждения человека, в его моральные пред­ставления и идеалы, регулируют его поведение, оно, отражаясь в его сознании и реализуясь в его поведении, существенно участвует в формировании его характера. Единство тех целей, которые оно пе­ред человеком ставит, существенно обусловливает цельность харак­тера. Систематически побуждая человека поступать определенным образом, мировоззрение, мораль как бы оседают и закрепляются в его характере в виде привычек — привычных способов нравственно­го поведения. Превращаясь в привычки, они становятся «второй натурой» человека. Можно в этом смысле сказать, что характер человека — это в известной мере его не всегда осознанное и теорети­чески оформленное мировоззрение, ставшее натурой человека.

Этим устанавливается связь, но, конечно, не отождествле­ние мировоззрения и характера: мировоззрение — идеологичес­кое образование, характер — психологическое; они, конечно, не покрывают друг друга. Требования, исходящие от принятого им мировоззрения, сплошь и рядом побуждают человека поступать вопреки склонности своего характера. Сознательно подчиняясь требованиям, исходящим от мировоззрения, человек часто вно­сит коррективы, в свое поведение и в конце концов переделывает и свой характер. Вместе с тем характер первично не проис­текает из теоретически оформленного мировоззрения, а форми­руется в практической деятельности человека, в делах и поступ­ках, которые он совершает. Он проистекает первично из образа жизни человека, и уже лишь вторично на нем отражается его образ мыслей. Так что как ни важна связь характера с мировозрением, она н'осит вторичный, производный характер; нельзя в основном и целом выводить характер из мировоззрения, и тем более нельзя выводить мировоззрение людей из их индивидуаль­ного характера.

Соотношение между идейными, мировоззренческими установ­ками и действенными установками человека в конкретных жиз­ненных ситуациях существенно определяет общий облик челове­ка, его характер. Люди в этом отношении существенно различа­ются по степени цельности, последовательности, стойкости. На одном полюсе люди, у которых «слово» не расходится с «делом» и сознание является почти зеркальным отражением практики, а практика — верным и последовательным отражением их мировоззренческих установок; на другом — люди, у которых поведе­ние скорей маскировка, чем отражение их подлинных внутрен­них установок.

Потребности, интересы, склонности, вкусы, всевозможные тен­денции и установки, а также личные взгляды и убеждения чело­века — это психологические формы выражения направленности, в которой проявляется характер; содержанием же ее является практическое отношение человека к другим людям и через них к самому себе, к своему труду и к вещам предметного мира. Веду­щим и определяющим моментом в формировании характера яв­ляются взаимоотношения человека с другими людьми.

Поскольку характер выражается прежде всего в отношении к другим людям, в общественном по существу отношении к миру, он проявляется и формируется преимущественно в поступках, т. е. в тех действиях, в которых ведущим и определяющим является практическое отношение действующего лица как субъекта к дру­гим людям. Смотря по тому, формируется ли характер в замкну­той скорлупе личного благополучия или, напротив, в общем кол­лективном труде и борьбе,— основные свойства человеческого характера развиваются совершенно по-разному.

Взаимоотношения человека с другими людьми определяют и его отношение к своей деятельности — способность к подвигу, к напряженному героическому труду, творческое беспокойство или, напротив, успокоенность — и его отношение к самому себе: уве­ренность в своих силах, скромность или преувеличенное самомне­ние, самолюбие, неуверенность в своих силах и т. д. Ведущая и определяющая роль взаимоотношений с другими людьми в обра­зовании характера подтверждается на каждом шагу жизни; она отражается также в типах и характерах, созданных большими художниками.

В многообразных, тонких, богатых всевозможными оттенками людских отношениях, составляющих основную ткань человечес­кой жизни, складывается и проявляется величайшее многообра­зие самых основных для облика личности характерологических черт. Таковы заботливость о человеке, чуткость, справедливость, благородство, доброта, мягкость, нежность, доверчивость и мно­жество других аналогичных и им противоположных свойств. При этом единство характера не исключает того, что в различных си­туациях у одного и того же человека проявляются различные и даже противоположные черты. Человек может быть одновремен­но очень нежным и очень требовательным, мягким вплоть до нежности и одновременно твердым до непреклонности. И един­ство его характера может не только сохраняться, несмотря на это, но именно в этом и проявляться.

Эти различия, противоположности и даже противоречия необ­ходимо вытекают из сознательного характера отношения к дру­гим людям, требующего дифференциации отношения в зависимо­сти от изменяющихся конкретных условий. Человек мягкий при всех условиях и ни в чем не способный к твердости — это уже не мягкий, а бесхарактерный человек. А человек доверчивый, кото­рый не только не страдает подозрительностью, но ни при каких условиях не способен к бдительности,— это уже не доверчивый, а наивный или глупый человек.

По отношению человека к другим людям различают характе­ры замкнутые и общительные. Но эта первая дифференциация, основывающаяся на количественном признаке объема общения, носит внешний характер. За ней может скрываться самое раз­личное содержание. Замкнутость в себе, ограниченность контакта с другими людьми может основываться в одном случае на безраз­личии к людям, на равнодушии холодной и опустошенной нату­ры, которой другие люди не нужны, потому что ей нечего им Дать (герои Байрона), а в другом — на большой и сосредоточен­ной внутренней жизни, которая в иных условиях не находит себе путей для приобщения к ней других людей и для своего приоб­щения к ним (биография Спинозы и др. может служить тому наглядной иллюстрацией). Точно так же и общительность может иметь различный характер: у одних — широкая и поверхност­ная, с легко завязывающимися и неглубокими связями, у других — более узкая и более глубокая, сугубо избирательная. Общи­тельность людей, которые в равной мере являются приятелями каждого встречного без всякого различия, свидетельствует иногда лишь о большой легкости и подвижности и о таком же по суще­ству безразличии к людям, как и необщительность других людей. Решающее значение имеет в конце концов внутреннее отношение человека к человеку по существу.

Всякое действительно не безразличное отношение к другим лю­дям имеет избирательный характер. Существенно, на чем основы­вается эта избирательность — на личных ли пристрастиях только или на объективных основаниях общего дела, общей идеологии. Наличие общего дела, общих интересов, общей идеологии создает базу для общительности, одновременно и очень широкой, и сугубо избирательной. Такой тип общительности, имеющий широкую об­щественную основу, мы и называем товарищеским. Способность к подлинно товарищескому отношению к людям — существенная ха­рактерологическая черта, которая вырабатывается лишь в опреде­ленных общественных условиях. Это товарищеское отношение к дру­гим людям не исключает других, более узкоизбирательных, более тесно личностных и вместе с тем идейных отношений к более тесно­му кругу лиц или отдельному человеку.

В характерологическом отношении существенен, таким обра­зом, не столько количественный признак широты общения, сколь­ко качественные моменты: на какой основе и как устанавливает человек контакт с другими людьми, как относится он к людям различного общественного положения — к высшим и низшим, к старшим и младшим, к лицам другого пола и т. п.

Само общение с другими людьми существенно участвует в фор­мировании характера. Лишь в процессе общения и воздей­ствия на других людей формируется воздейственная сила харак­тера, столь существенная в общественной жизни способность орга­низовывать людей на совместную работу и борьбу; лишь в про­цессе общения, подвергаясь воздействиям со стороны других лю­дей, формируется в человеке твердость характера, необходимая, чтобы противостоять внушениям, не поддаваться шатаниям и неуклонно идти к поставленной цели. «В тиши зреет интеллект, в бурях жизни формируется характер»,— говорил Гёте.

При длительном общении взаимное воздействие людей друг на друга накладывает часто значительный отпечаток на их ха­рактер, причем в одних случаях происходит как бы обмен характерологическими свойствами и взаимное уподобление: в резуль­тате длительной совместной жизни люди иногда приобретают об­щие черты, становясь в некоторых отношениях похожими друг на друга. В других случаях эта взаимообусловленность характеров выражается в выработке или усилении у людей, живущих в длительном повседневном общении, характерологических черт, которые соответствуют друг другу в силу своей противоположно­сти: так отец-деспот с очень властным и нетерпимым характе­ром, подавляя волю своих близких, порождает дряблость, подат­ливость, иногда прибитость и обезличенность у членов своей се­мьи, живущих в особенно тесном повседневном контакте с ним.

Очень существенной для формирования характера формой общения является воспитание. В своей сознательной организо­ванности и целеустремленности воспитание — общение воспита­теля с воспитываемым — располагает целым рядом важнейших средств воздействия: соответствующей организацией поведения, сообщением знаний, формирующих мировоззрение, личным при­мером, показом исторических деятелей, которые могут служить образцами, примерами, достойными подражания. Если у взросло­го общественная практика и мировоззрение играют ведущую роль в формировании характера, то у ребенка в формировании его ха­рактера эта ведущая роль принадлежит бесспорно воспитанию.

Общение с другими людьми создает предпосылки и для самосто­ятельной работы человека над своим характером. В процессе обще­ния, воздействуя на людей и подвергаясь воздействию с их стороны, человек познает других людей и испытывает на практике значение различных характерологических черт. Это познание других людей приводит к самопознанию, практическая оценка характерологичес­ких свойств других людей, регулируемая моральными представле­ниями, — к самооценке и самокритике. А самопознание, сравни­тельная самооценка и самокритика служат предпосылкой и стиму­лом для сознательной работы человека над своим характером.

С отношением человека к человеку неразрывно связано то же по существу своему общественное отношение к вещам, продуктам общественной практики, и собственному делу. В отношении к ним складывается и проявляется вторая существенная группа харак­терологических черт. Таковы, например, щедрость или скупость,, добросовестность, инициативность, мужество в отстаивании свое­го дела, смелость, храбрость, настойчивость и т. д.

Характер каждого человека включает черты, определяющие как его отношение к другим людям, так и его отношение к ве­щам — продуктам общественного труда — и к делу, которое он сам выполняет. Они взаимосвязаны и взаимопроникают друг в Друга. Характерологически очень существенным является и то, какой из этих планов доминирует. Доминирование одного из этих друг друга опосредующих отношений выражает существенную черту характера и накладывает глубокий отпечаток на облик че­ловека. Люди существенно отличаются друг от друга в зависимости от того, преобладает ли для них значение личностного кон­такта с людьми или объективного контакта с предметным миром.

Образцом субъективно-личностного типа может служить, например, ряд женских образов Л. Толстого — Кити, Анна Каре­нина и прежде всего Наташа Ростова, женщина, для которой все в жизни преломляется и оценивается через отношения к люби­мому человеку, все определяется этим отношением, а не отвле­ченными объективными соображениями определенного дела.

Опосредованно через отношения к другим людям устанавли­вается у человека и отношение его к самому себе. С отношением к самому себе связана третья группа характерологических свойств личности. Таковы самообладание, чувство собственного достоин­ства, скромность, правильная или неправильная — преувеличен­ная или преуменьшенная — самооценки, уверенность в себе или мнительность, самолюбие, самомнение, гордость, обидчивость, тщеславие и т. д. Неправильно было бы, как это подсказывает лицемерная мораль, отразившаяся на специфически отрицатель­ном оттенке большинства слов, выражающих отношение к само­му себе, — «самоуверенность», «самолюбие», «самомнение» и т. д., считать всякое положительное отношение к самому себе отрица­тельной характерологической чертой. Достойное и уважитель­ное отношение к самому себе является не отрицательной, а поло­жительной чертой — в меру того, как сам человек является пред­ставителем достойного дела, носителем ценных идей.

Каждая характерологическая черта в какой-то мере и каким-то образом выражает специфическое соотношение между отношением человека к окружающему миру и к самому себе. Это можно сказать и о таких, например, свойствах, как смелость, храбрость, мужество.

Существенное значение с этой точки зрения приобретает раз­личие характеров узких, устойчивость которых зиждется на са­моограничении, на сужении сферы своих интересов, притязаний, деятельности, и широких натур, которым «ничто человеческое не чуждо», экспансивных людей, умеющих всегда с какой-то боль­шой душевной щедростью отдавать себя. так, что при этом они испытывают не убыль, а обогащение, приобщаясь ко все новому духовному содержанию.

Не следует, однако, внешне противопоставлять друг другу два формальных принципа — самоограничение узких натур и экспан­сивность натур широких. В каждом конкретном живом человеке во внутренне противоречивом единстве живут и действуют обе эти тенденции. Не существует такого узкого человека, который в ка­кой-то мере не жил бы и не обогащался бы от своей собственной щедрости, который не приобретал бы, отдавая, который не находил бы себя через другого. И нет такой широкой натуры, .такого щедрого человека, который не испытывал бы необходимости в самоогра­ничении: если бы он все отдавал всем, он бы никому ничего не дал. Очень существенно, в какой мере благородство щедрости и мудрость самоограничения сочетаются в человеке. Избирательность, в которой они сочетаются, определяет лицо личности. Для того чтобы быть характером, нужно уметь не только принимать, но и отвергать.

Все стороны характера в их единстве и взаимопроникновении как в фокусе проявляются в отношении человека к труду.

В отношении к труду заключено в неразрывном единстве от­ношение к продуктам этого труда, к другим людям, с которыми человек связан через труд; в отношении к труду заключено и от­ношение к самому себе — особенно у нас, где оценка человека и его самооценка основываются прежде всего на его труде, на его отношении к труду3. В труде же реально устанавливается отноше­ние между характером человека и его одаренностью, между его склонностями и способностями.

То, как человек умеет использовать, реализовать свои способнос­ти, существенно зависит от его характера. Нередки, как известно, случаи, когда люди, казалось бы, со значительными способностями ничего не достигают, ничего ценного не дают именно в силу своих характерологических особенностей. (Рудин, Бельтов и другие обра­зы лишних людей могут служить тому литературной иллюстраци­ей. «Гениальность в нем, пожалуй, и есть, но натуры никакой»,— говорит о Рудине Тургенев устами одного из действующих лиц ро­мана.) Реальные достижения человека зависят не от одних лишь абстрактно, самих по себе взятых его способностей, а от специфичес­кого сочетания его способностей и характерологических свойств.

Характер связан со всеми сторонами психики; особенно тесна связь его с волей, являющейся как бы «хребтом» характера. Особен­ности волевой сферы, переходя в свойства личности, образуют суще­ственнейшие черты характера. Выражения «человек с сильной во­лей» и «человек с характером» звучат обычно как синонимы.

Однако как ни тесна связь воли и характера, они все же не тождественны. Воля непосредственно связана по преимуществу с силой характера, его твердостью, решительностью, настойчивос­тью. Но характер не исчерпывается своей силой; он имеет содер­жание, которое направляет эту силу. Характер включает те свой­ства и действенные установки личности, которые определяют, как в различных условиях будет функционировать воля.

В волевых поступках характер, с одной стороны, складывает­ся и, с другой, проявляется. Идейное содержание и направлен­ность волевых поступков, особенно в очень значимых для лично­сти ситуациях, переходят в характер человека, в его действенные установки, закрепляясь в нем в качестве относительно устойчи­вых его свойств; эти свойства, в свою очередь, обусловливают по­ведение человека, его волевые поступки; решительные, смелые и т. п. действия и поступки человека обусловлены волевыми каче­ствами личности, ее характера (ее уверенностью в себе, самообла­данием, решительностью, настойчивостью и т. п.).

В характер, вопреки очень распространенному мнению, могут включаться не только волевые и эмоциональные, но и интеллекту­альные особенности, поскольку они становятся свойствами личнос­ти, выражающимися в качественном своеобразии ее отношения к окружающему. Так, легкомыслие, благоразумие, рассудительность, будучи интеллектуальными качествами, являются или могут быть характерологическими чертами. При этом, превращаясь в свойства характера, интеллектуальные качества начинают характеризовать не один лишь интеллект как таковой, а личность в целом.

Поскольку характер включает свойства, выражающиеся в ка­чественно своеобразном отношении человека к другим людям и опосредованном через него отношении к предметному миру и к самому себе, он, очевидно, выражает общественную сущность че­ловека. Характер человека поэтому исторически обусловлен. Каж­дая историческая эпоха создает свои характеры — типичные ха­рактеры эпохи, обусловленные ее общественным строем.

Характер старого строя, основанного на конкуренции и частной собственности, не мог не запечатлеться в типических чертах харак­тера людей, которые он порождал. Положение «мне дела нет до другого» выражало основную черту, определявшую весь психологичес­кий облик мелких буржуа, заботящихся только о себе и мало инте­ресующихся другими людьми. Отсюда с железной необходимостью вытекали ограниченность, косность, безразличие к своему труду, его общественной значимости, пользе и т. д. В рассказах Чехова запе­чатлена целая галерея таких мелких тусклых людей, каждый из которых копошится на своем участке. В творчестве Достоевского психология личности, отъединенной от общества, замкнутой в сво­ей скорлупе, раскрыта в заостренно трагическом плане. Исходный ее девиз «мне дела нет до другого» раскрывается здесь в обнаженности и заостренности, доходящей одновременно до карикатурного и трагического: «Свету ли провалиться или вот мне чаю не пить? Я скажу, что свету провалиться, а чтобы мне чай пить»4. И из этой исходной позиции по отношению к другим людям с внутренней логикой вытекает ряд производных характерологических черт:объективно не оправданное, преувеличенно высокое мнение о себе; внутренняя опустошенность и болезненные поиски смысла жизни, утрата опорных точек вовне из-за разрыва действенных внутренних связей с другими людьми и бесконечные сомнения, шатания и тер­зания; отсутствие обязательств, в силу чего как будто все позволено, и вместе с тем отсутствие каких бы то ни было больших притягатель­ных целей, подлинных внутренних стимулов и здоровой решимости.

Совсем иные черты характера становятся типичными для лю­дей, которые воспитываются на коллективном труде и общей борь­бе в условиях социалистического общества, поскольку здесь созда­ются все реальные предпосылки для действительного преодоления противоположности общественно и личностно значимого. Из созна­ния того, что все достижения каждого отдельного человека в действительности являются коллективными достижениями, проистека­ют также скромность и спокойная уверенность, основанная на созна­нии того, что за каждым человеком, делающим порученное ему дело, стоит огромная сила, которая его поддерживает. «В царстве вечного безмолвия, среди вечных льдов мы будем работать спокойно, зная, что о нас думает и заботится вся великая страна»,— писал с дрейфу­ющей льдины на Северном полюсе Иван Папанин. «Мне нравят­ся,— пишет Валентина Захарович, техник, 24 лет,— партийные люди с сильным характером, даже суровые, которые стесняются своих храбрых поступков, как Молоков, который всегда говорит: "Все очень просто, нет ничего необыкновенного"».

В характере каждого человека есть черты и черточки, которые в своем индивидуальном своеобразии отражают своеобразие его ин­дивидуального жизненного пути, его личного образа жизни. Но в нем же в той или иной мере по большей части представлены — в своеобразном индивидуальном преломлении — и черты, отражаю­щие общие для людей данной эпохи особенности этой эпохи, ее строя, уклада, стиля. В типичных характерах эпохи получают свое типизированное идеальное выражение те общие многим людям дан­ной эпохи, хотя и по-разному у них представленные, черты, которые связаны с характером эпохи. Подлинное понимание типического в различных характерах как реально общего, общего в единичном, типичного в индивидуальном возможно только на этой основе. Эти типичные характеры эпохи, будучи выражением тех черт, которые  в характере отдельных людей отражают эпоху, выступают вместе с  тем для людей этой эпохи в качестве ее идеалов. Типичный для людей определенной исторической эпохи образ жизни общества накладывает свой отпечаток на их характер, определяя типичные для людей данной эпохи черты характера. Однако в своей конкретной реальности характер человека обусловлен не только типичными чертами образа жизни людей данной эпохи, но и конкретными жизненными обстоятельствами, в которых совершается его жизненный путь, и его собственной деятельностью, изменяющей эти обстоятельства. Общие, типические и индивидуальные черты в характере человека всегда представлены в единстве и взаимопроникнове­нии, так что общее, типическое выступает в индивидуально-своеоб­разном преломлении; поэтому существенное свое выражение харак­тер человека часто получает как раз в характерном для него инди­видуально-своеобразном его поведении, в типических и потому осо­бенно показательных ситуациях.

При этом все же не во всякой ситуации равно полно и адекват­но выявляется каждый характер. Поведение человека в некоторых ситуациях бывает для него не характерным, случайным, выявляя лишь внешние для него, не показательные «ситуационные» установ­ки, а не те более глубокие личностные установки, которые вытекают из свойств его характера. Поэтому не всякая ситуация дает ключ к пониманию характера. Для того чтобы выявить подлинный харак­тер человека, важно найти те специфические ситуации, в которых наиболее полно и адекватно выявляется данный характер. Искусст­во композиции у художника при выявлении характера в том и за­ключается, чтобы найти такие исходные ситуации, которые выяви­ли бы стержневые, определяющие свойства личности. Действующее , лицо в художественном произведении представляется реальным, живым, когда, познакомившись с ним в таких исходных ситуациях, мы можем предсказать, как он поступит или как он должен посту­пить в дальнейшем ходе действия. Это возможно в силу внутренней необходимости и последовательности, своего рода внутренней логи­ки, которая раскрывается в характере, если найти стержневые, опре­деляющие его черты.

Развитие характера у детей свидетельствует прежде всего о несостоятельности той точки зрения, которая считает характер врожденным и неизменным. Нельзя отрицать значение природ­ных особенностей организма в процессе развития характера, но характер человека не является однозначной функцией организма, его конституции, так чтобы можно было сводить характероло­гические свойства человека к конституциональным биологичес­ким особенностям его организма и выводить первые из вторых. Характер формируется в процессе развития личности как субъек­та, активно включающегося в многообразную совокупность обще­ственных отношений. Проявляясь в поведении, в поступках чело­века, характер в них же и формируется.

Не подлежит сомнению, что можно уже очень рано констати­ровать у детей более или менее ярко выраженные индивидуаль­ные особенности поведения. Но, во-первых, эти индивидуальные особенности касаются сначала по преимуществу элементарных ди­намических особенностей, относящихся скорей к темпераменту, чем собственно к характеру, и, во-вторых, проявление этих инди­видуальных особенностей в относительно очень раннем возрасте не исключает того, что они являются не просто врожденными задатками, а и результатом — пусть кратковременного — разви­тия. Поэтому в ходе дальнейшего развития они неоднократно из­меняются. Они представляют собой не законченные, фиксирован­ные образования, а еще более или менее лабильные схемы харак­терных для данного индивида форм поведения, которые в своей неопределенности таят еще различные возможности. Наблюдения, которые имеются у каждого человека над людьми, находящимися длительное время в поле его зрения, могут на каждом шагу обна­ружить случаи очень серьезной, иногда коренной перестройки как будто уже наметившегося характера. Характер формируется в жизни, и в течение жизни он изменяется; на последующих этапах характер человека становится другим, чем он был на предыдущих. Но то, каким он становится с течением времени, обусловле­но, конечно, и тем, каким он был раньше. При всех преобразова­ниях и изменениях, которые претерпевает характер в ходе разви­тия, обычно все же сохраняется известное единство в основных, наиболее общих его чертах, за исключением случаев, когда осо­бые жизненные обстоятельства вызывают резкую ломку характе­ра. Наряду с этими бывают случаи удивительного единства харак­терологического облика человека на протяжении всей его жизни, в ходе которой происходит главным образом как бы разработка того общего абриса и «замысла», который наметился в очень ран­ние годы.

В процессе развития характера годы раннего детства играют существенную роль. Именно в эти годы закладываются первые основы характера, и потому необходимо уделять влиянию, кото­рое воспитание в эти ранние годы оказывает на формирование характера ребенка, большее внимание, чем это обычно делается. Однако в корне все же ошибочна точка зрения тех психологов, которые (как Фрейд и Адлер) считают, что в раннем детстве ха­рактер человека будто бы окончательно фиксируется. Это оши­бочная точка зрения на развитие характера, которая, не утверждая его врожденности, практически приходит к такому же почти ограничению возможностей воспитательного воздействия на фор­мирование характера, как и теория врожденности характера. Она связана с неправильным в корне пониманием роли сознания в формировании характера. Признание роли сознания, моментов идейного порядка и роли мировоззрения или идеологии в форми­ровании характера с необходимостью приводит в генетическом плане к признанию роли не только младших, но и старших возра­стов как периода сознательной, организованной работы над ха­рактером.

Вся собственно воспитательная работа должна быть в конце концов направлена главным образом на эту задачу воспитания характера. Поскольку сознательная деятельность и мировоззре­ние играют существенную роль в формировании характера, вос­питательная работа, направленная на его развитие, должна быть неотрывна от работы образовательной, от всего процесса воспита­ния всесторонне развитой личности.

Вместе с тем очевидно, что человек сам участвует в выработке своего характера, поскольку характер складывается в зависимос­ти от мировоззрения, от убеждений и привычек нравственного поведения, которые он у себя вырабатывает, от дел и поступков, которые он совершает, — в зависимости от всей его сознательной деятельности, в которой характер, как сказано, не только прояв­ляется, но и формируется. Характер человека, конечно, обуслов­лен объективными обстоятельствами его жизненного пути, но сами эти обстоятельства создаются и изменяются в результате его по­ступков, так что поступки человека и жизненные обстоятельства, их обусловливающие, постоянно переходят друг в друга. Поэтому нет ничего нелепее и фальшивее, как ссылка в оправдание дур­ных поступков человека на то, что таков уж у него характер, как если бы характер был чем-то изначально данным и фатально пре­допределенным. Человек сам участвует в выработке своего ха­рактера и сам несет за него ответственность.